Жажда.

Город жил своей жизнью, люди серыми ручейками текли по улицам, заглядывая в яркую пустоту витрин. Растолстевшая от сытой жизни Госпожа Суета принимала жертвы, преумножая свою власть. Суетливые воробьи дрались за хлебные крошки, суетливые автобусы ползли в никуда, суетливые торговцы обсчитывали суетливых трудяг, спешащих домой. И тощий чёрный кот суетливо перебегал им дорогу. Город жил своей обычной жизнью,  ему ни до кого не было дела….

А где-то в пустыне умирал ангел. Я смотрел на него глазами хищной птицы, и мне казалось что, нет ничего скрытого от моего взора. Я видел его тонкий смуглый лик, обращённый к жестокому солнцу, и чудом уцелевшую слезу в плотно сомкнутых тёмных ресницах. Видел тонкую прядь,  сбегающую по высокой скуле упругой змейкой,  бережно сложенные крылья, и белые губы, сведённые беззвучной молитвой. Я был хищной птицей и слышал каждое слово. 

«…Дай мне глоток воды, Господи! Дай мне воды…Ты один знаешь, как долог был путь мой, затем ли я проделал его, чтобы в конце его умереть от жажды?»

И показалось мне, что небо было безучастно к слову Вестника. Я слышал как медленно билось его сердце, и от этого мне стало больно дышать. Ангел, умирающий от жажды, и молчащее небо. Может ли быть такое? Я был хищной птицей, и видел это с высоты своего полёта.

«Господи! Дай мне хотя бы каплю воды! Ты же знаешь, я по-прежнему готов идти во Имя Твоё. Дай мне хоть каплю воды, ибо ныне жажда жизни сжигает меня, но я не в силах сделать больше ни шагу….Воистину, нет кары страшнее бессилия.

И снова была тишина, и только шорох пересохших губ тревожил её. Я видел, как белый блестящий песок бессильной струйкой вытекает из ослабевших пальцев, не желая становиться спасительной влагой. И были в пустыне только умирающий от жажды ангел, и хищная птица над ним.  И крылья её не давали тени, но я был этой птицей и слышал последние слова  молитвы, что остались на губах невесомой песчаной пылью.

«Дай мне воды, Господи…»

И волна накрыла беспомощное крылатое тело, и то была волна Силы и Воли Его. Ангел  порывисто вздохнул и открыл глаза. И я увидел в них жизнь. И поднявшись на ноги, он зачерпнул пригоршню горячего песка, и песок обернулся водой. Вестник пил эту воду долго, и не кончалась она в горсти его, до тех пор, пока смертельная жажда не отступила. 

Утолив жажду, ангел запахнулся в крылья и пошёл к горизонту, не оставляя следов. И крылья стали плащом пилигрима, а пустыня – улицами суетливого города. И никто не заметил, что по улицам идёт ангел. Я смотрел ему в след глазами чёрного кота, и в едва уловимом шорохе его шагов, слышал:

«…Если хочешь пить – зачерпни воду рукой, и пей. Если хочешь идти – встань, и иди легко…Если хочешь жить – будь среди людей….